Мальчишки разорили гнездо
каменки, разбили ее яички. Из разбитых скорлупок
выпали голые, слепенькие птенчики.
Только одно из шести яичек мне
удалось отобрать у мальчишек целым.
Я решил спасти спрятанного в
нем птенчика.
Но как это сделать?
Кто выведет его из яйца?
Кто вскормит?
Я знал неподалеку гнездо другой
птички – пеночки-пересмешки. Она только что отложила свое четвертое яичко.
Но примет ли пересмешка
подкидыша? Яйцо каменки чисто-голубое. Оно больше и совсем не похоже на яички
пересмешки: те – розовые с черными точечками. И что будет с птенцом каменки?
Ведь он вот-вот должен выйти из яйца, а маленькие пересмешки выклюнутся только
еще дней через двенадцать.
Станет ли пересмешка
выкармливать подкидыша?
Гнездо пересмешки помещалось на
березе так невысоко, что я мог достать его рукой.
Когда я подошел к березе,
пересмешка слетела с гнезда.
Она порхала по ветвям соседних
деревьев и жалобно посвистывала, словно умоляла не трогать ее гнезда.
Я положил голубое яичко к ее малиновым, отошел и спрятался за куст.
Пересмешка долго не
возвращалась к гнезду. А когда, наконец, подлетела, не сразу уселась в него:
видно было, что она с недоверием разглядывает чужое голубое яйцо.
Но все-таки она села в гнездо.
Значит, приняла чужое яйцо. Подкидыш стал приемышем.
Но что будет завтра, когда
маленькая каменка выклюнется из яйца?
Когда утром на следующий день я
подошел к березе, с одной стороны гнезда торчал носик, с другой – хвост пересмешкин.
Сидит!
Когда она слетела, я заглянул в
гнездо. Там было четыре розовых яичка и рядом с ними – голый слепенький птенчик
каменки.
Я спрятался и скоро увидел, как
прилетела пересмешка с гусеничкой в клюве и сунула ее
в рот маленькой каменке.
Теперь я был уже почти уверен,
что пересмешка выкормит моего подкидыша.
Прошло шесть дней. Я каждый
день подходил к гнезду и каждый раз видел торчащие из
гнезда клювик и хвост пересмешки.
Очень меня удивляло, как она
поспевает и каменку кормить, и высиживать свои яйца.
Я скорей отходил прочь, чтоб не
помешать ей в этом важном деле.
На седьмой день не торчали над
гнездом ни клювик, ни хвост.
Я подумал: “Все кончено!
Пересмешка покинула гнездо. Маленькая каменка умерла с голоду”.
Но нет, – в гнезде лежала живая
каменка! Она спала и даже не тянула вверх головку, не разевала рта: значит, была сыта.
Она так выросла за эти дни, что
покрывала своим тельцем чуть видные из-под нее розовые яички.
Тогда я догадался, что приемыш
отблагодарил свою новую мать: теплотой своего тельца он грел ее яички –
высиживал ее птенцов.
Так оно и было.
Пересмешка кормила приемыша,
приемыш высиживал ее птенцов.
Он вырос и вылетел из гнезда у
меня на глазах.
И как раз к этому времени
выклюнулись птенчики из розовых яичек.
Пересмешка принялась выкармливать своих родных птенцов – и
выкормила их на славу.
